Художник: Hikmet Cetinkaya
* * *
Это почти по-японски – «алели маки»,
Или все же по-русски – «маки алели»...
Ночь отмывала дневную жемчужную накипь,
Жизнь улыбалась улыбкою Маккиавели.
Опиум спал в шелковой красной рубахе.
Снилось ему нечто, лишенное плоти.
Милый мой дактиль, любезный мой амфибрахий,
Мягко ступающий ямб – ну чем не наркотик?
Словно лунатик проходит по темной аллее
Эта душа. Словно скользит по канату.
Словно рифмует неловко – «эрос-танатос».
Словно играет с судьбой в «холоднее-теплее».
В Книге Живых оставляя последнюю запись:
«Был здесь недавно, но видел не очень-то много»...
Милый мой дактиль, любимый навеки анапест.
Что за нежнейший наркотик высокого слога?
Опиум спал в полупрозрачном флаконе,
Там, за стеклом звуки становятся тише.
И наконец, будто дюжина нежных Японий,
Вдруг раскрывался шелковый веер трехстишья.